То, что вход в Подземелья скрывался в старой полуразрушенной церкви, Кристиан считал отвратительнейшей насмешкой над Господом. В "прошлой жизни" он был истинным католиком, и после обращения ему недоставало ритмических песнопений, великолепия латыни. Поэтому сейчас, увидев статую Мадонны, он машинально пробормотал молитву на языке из своего прошлого. Инквизиция отвратила его от церкви на некоторое время, но, испытывая потребность в неразрывной связи с религией, он в нее возвратился. Крис находил определенное сходство между собой и Матерью-Церковью. Вампир рассматривал ее как бессмертное существо со своими собственными правилами, существующее, как он сам, в строго предписанных рамках и пополняющее свои жизненные силы за счет крови своих смертных адептов. Причем часто эта кровь была отнюдь не метафорической, хотя и проливалась во имя бога любви...
Строго говоря, Церковь провозглашала, что у существ, подобных ему, нет души. Кристиан не мог с этим согласиться. Он встречал бездушных мужчин и женщин, которые полностью отдали свои души отчаянию, или ненависти, или яростной злобе, но не считал себя похожим на них...
Что-то меня потянуло на философские рассуждения...
Кристиан осознал, что уже несколько минут стоит столбом перед замаскированным входом в Подземелья. Коснулся рукой старой потемневшей иконы, и та мгновенно обратилась в полупрозрачную дымку, сквозь которую ничего не стоило пройти. Каменные ступени уходили в темноту.
Он все-таки успел. В самый последний момент, когда показался первый луч солнца, старая икона вернулась на свое место.

Ушел --> куда-то вглубь города вампиров. Скорее всего, на Рынок, но я пока не уверен